«Стравинский любил путешествия и за свою жизнь объездил практически весь мир, охотно откликаясь на интересные концертные предложения. Но одно из них, полученное в июне 1961 года, повергло его в смятение, следы которого хорошо слышны в письме Сувчинскому, отправленному 12 июня 1961-го: «[…] Вчера закончился фестиваль концертом советской музыки с советским (прекрасным) скрипачом (Игорь Безродный) и безнадежной музыкой Тихона Хренникова и Кара Караева.

Накануне все эти советские музыканты меня навестили, мы их угощали, и они меня пригласили в будущем году отпраздновать мое восьмидесятилетие у них в Москве (если доживу), сказавши, что меня никогда, нигде так не принимали, как примут в России. Разумеется, мне жутко об этом думать, жутко заглядывать в восьмидесятилетие, жутка музыкальная действительность России, жутка мысль, что заживо взялись чествовать «своего маститого музыканта», что придется улыбаться, когда хочется рвать… .

Тут уж во всей прессе и радио все эти дни только об этом и слышно. Какой ужас. Я не подготовлен к этому, я не имею веры в то, что приглашение меня есть искреннее раскаяние и бесповоротная перемена ко мне и моей музыке… Что мне во всем этом делать? как быть?». (Архив И.Ф. Стравинского, Фонд Пауля Захера (Базель, Швейцария). Цит. по: Савенко С.И. Игорь Стравинский. – Челябинск: Аркаим, 2004. – С. 256–257.)

«21 сентября 1962 года в 16.30 Игорь Стравинский с женой и Крафтом прибыл в Москву. Он не видел родину сорок восемь лет. Теперь его вstrечала другая strана, и, надо признать, вstrечала с большим энтузиазмом. К прибытию самолета в аэропорту собралась целая толпа, сквозь которую едва пробилась племянница Игоря Федоровича Ксения Юрьевна Стравинская.

Концерты – четыре в Москве и два в Ленинграде – прошли с исключительным успехом. Репетиции были открытыми: «Пусть приходят все, кто желает, – говорил Стравинский, – я не делаю секрета из своего искусства». По окончании первого концерта слушатели долго не расходились, овация не смолкала. Исполнив на бис обработку Эй, ухнем, Стравинский сделал то, что он никогда раньше не делал, – он заговорил с залом. «Вы не можете себе поверить, как я сегодня счастлив!» – сказал он. Аплодисменты не стихали, и Стравинский вышел в пальто, показывая, что устал и пора «домой». Такое прощание с публикой стало у Стравинского традицией на всех выступлениях в Москве и в Ленинграде.